Юрий Мишаткин. Рассказы

 

 

Страницы:    1    2

 

Исполнилось 85 лет старейшине волгоградской
литературы Юрию Ивановичу МИШАТКИНУ. Его
первые рассказы появились в печати 65 лет назад.
Ныне он — автор 40 книг, член Союза писателей
России с полувековым стажем, лауреат престижных
литературных премий. Поздравляем нашего автора
с юбилеем и публикуем его ранние рассказы.

 

 

Юрий МИШАТКИН
Рассказы

 

 

Рваное Ухо

Был он ничейным, бродягой. На побережье, в ближайшем поселке не имели понятия, где жил прежде, имел ли хозяина, какой награжден кличкой, как называется его порода. У безлюдных песчаных дюн он появился ранней весной, в некурортный сезон, когда санатории, дома отдыха, турбазы заполнены наполовину, «дикарей» раз-два и обчелся. Много часов кряду в тихую погоду, в шторм он лежал на промытом песке или у кромки прибоя, положив голову на вытянутые лапы, и, когда подкатывала очередная волна, слизывал с себя соленые брызги.

С виду был жалок, хотя имел внушительный рост и угрожающий вид. От недоедания бока ввалились, шерсть слежалась, брюхо хранило пятно мазута, одно ухо стояло торчком, второе было рваным, хвост жался, в глазах стоял страх.

Трудно сказать, о чем он думал, глядя не отрываясь на морскую гладь, дыша соленым с привкусом йода воздухом. Вспоминал ли бездумное щенячье детство или все мысли были заняты едой: где раздобыть завалявшуюся кость-мосол, краюху пусть черствого хлеба и поскорее набить пустое брюхо?

Первым бездомного пса увидел Яков. Остановив машину на понравившемся берегу, удивленно произнес:

— Хотел быть Робинзоном, тебе отдать роль Пятницы, пожить на необитаемом участке без цивилизации, а оказалось, будет сосед, местный абориген.

— Ты о ком? — не поняла Надя и вышла из машины.

— Разуй пошире глаза.

При появлении машины и двух людей пес не повел ухом, лишь исподлобья взглянул на незваных и вновь уставился на море.

Щурясь на солнце, Надя увидела собаку.

— Боже, какое чудо! А глаза умные, человечьи! — забыв сбросить босоножки, девушка побежала к псу.

— Он, без сомнения, блохастый, еще, может быть, бешеный, — предостерег Яков, но Надя ничего не слышала, добежала до собаки, погладила по загривку.

— Бедненький, перемазался-то как! Кто ты, замухрышка, и где поранил ухо? В драке, защищая свою территорию, или таким уродился? А может, отрубил хозяин, чтоб стал злее?

Ответов, понятно, не было.

Надя вернулась к автомашине, достала флакон шампуня, флягу с минеральной водой и принялась мыть собаку. Когда мыльная пена попала псу в глаза, он не вырвался, не зарычал, а доверчиво покосился на развеселившуюся девушку.

— Умница! — Надя смыла с собаки пену, стала расчесывать.

— Может, полотенце принести, китайское махровое? Им еще никто не утирался, — предложил Яков.

— Обойдемся без полотенца, высохнем сами.

И верно: собака потряслась, раскидала вокруг брызги — часть попала на Якова, отчего тот брезгливо отступил.

— А теперь пора завтракать. Пошли... — Надя запнулась, не зная, как назвать собаку, и выпалила: — Рваное Ухо, угроза пиратов!

Пес заинтересованно посмотрел на девушку и завилял хвостом.

— Небось голодный, бедняжка. По глазам вижу, что хочешь есть. Чем угостить?

За пса ответил Яков:

— Все слопает. Между прочим, и я не завтракал — в животе урчит. Еще пяток минут — и свалюсь без сил.

— Умирающие от голода не сидят без дела: нарезают хлеб, открывают банку консервов, готовят салат, — ответила Надя.

Рваное Ухо заинтересованно следил, что делали люди, и, когда ему бросили кусок колбасы, схватил ее на лету, проглотил, не пережевывая, так же быстро управился с булкой, плавленым сыром. Яков покачал головой:

— Псу всего мало — его не накормить, слопает нас двоих и не подавится.

Надя перебила:

— Собирайся в поселок за свежим мясом.

— У нас еще есть тушенка, лосось в масле.

— Это не для третьего в нашей компании, он предпочитает натуральные продукты. Лично тебе следует воздержаться от мясного, стать вегетарианцем.

— Это зачем?

— Чтоб не обрастать жирком. Если станешь лопать на ночь глядя — вырастет живот, отвиснут щеки.

Яков не стал спорить, выгрузил из машины палатку, надувные матрацы, коробку с походной пластмассовой посудой и укатил в поселок.

Надя подозвала Рваное Ухо:

— Чему обучен?

Пес заурчал, заводил по песку хвостом.

— Айда купаться, — девушка скинула сарафан, побежала к морю, отплыла и позвала: — Ко мне!

Пес не раздумывая ринулся выполнять приказ, грудью рассек воду, заработал лапами. Прилив гнал обратно к берегу, но пес настойчиво греб и достиг Нади, уткнулся в нее кудлатой головой.

— Молодчина! — девушка положила одну, затем другую руку на собаку. — А ты удержишь меня, не дашь пойти ко дну! Поплыли назад!

Рваное Ухо послушно повернул к берегу, плыл рядом с Надей, признав в ней свою хозяйку.

Когда спустя пару часов вернулся с покупками Яков, Надя, захлебываясь словами, стала расхваливать собаку:

— Умнее не встречала! По приказу дает лапу, ложится и встает, подает голос.

Не дожидаясь согласия, продемонстрировала ряд трюков — все приказы пес выполнял без ошибок, с каким-то удовольствием, радуясь, что может услужить девушке.

— Вам обоим в цирке работать, тебе уж точно: и зарплата не чета нищенской аспирантской стипендии, и слава, — посоветовал Яков и занялся установкой палатки, надуванием матрацев.

— А и правда: вернемся и уйду с кафедры, подамся в цирк! — смеялась и играла с собакой Надя. — Надоело писать диссертацию. В цирке настоящее творчество. Дирижер взмахнет палочкой, оркестр заиграет марш, и я выйду на арену с Рваным Ухом в роскошном платье! Разучу трюки, и продемонстрируем чудеса дрессировки!

Так и зажили на прежде безлюдном мысу Яков, Надежда и Рваное Ухо, собака прежде ничейная, а отныне нашедшая хозяев.

На следующий день все вокруг для двоих стало привычным, будто родились в этом лукоморье, где несмолкаем шум прибоя, нет городских забот. По утрам и вечерами, когда спадала жара, резвились в море, если ссорились, то лишь по мелочам — ссоры походили на семейные перебранки, хотя двое еще не были супругами, регистрацию брака запланировали на осень.

Рваное Ухо ни на шаг не отходил от Нади, не сводил с нее чуть влажного взгляда, Ожидая приказа, чтобы тотчас выполнить. Псу казалось, что знает девушку и ее спутника давным-давно, еще со щенячьего возраста, именно они выкормили его, благодаря им он простился с голодом, который рождал в теле противную слабость.

Как-то на закате, сидя у кромки прибоя, Яков спросил:

— Что собираешься делать со своей собакой? Не брать же с собой?
В твое общежитие не пустит комендант, ко мне нельзя из-за аллергии мамы к шерсти.

Надя заморгала выгоревшими ресницами, из руки выпал нож, которым чистила картошку. Девушка еще не задумывалась, что будет с Рваным Ухом в конце отпуска, когда придется сворачивать палатку, возвращаться в Волгоград, где Якова ожидает НИИ, ее — завершение диссертации, защита. Бросать пса на пустынном берегу? Исключено. Увозить — тоже. Проблема легко разрешилась, если бы вселились в кооперативную квартиру, но дом сдадут не скоро...

Девушка перевела взгляд с пса на Якова, но ни Рваное Ухо, ни Яков не подсказали выход из трудного положения, почти тупика.

— Что-нибудь придумаем, — ушла от ответа Надя.

— Тебе виднее, собака признает лишь тебя, меня игнорирует, — Яков включил в машине приемник, в тишину ворвался оркестр.

Надя зажала уши:

— Выключи немедленно!

— Играет Спиваков, классно играет.

Присоединяясь к требованию Нади, Рваное Ухо поднял дыбом шерсть и зарычал.

— Даже собака не переносит грохота, — заметила девушка. — Будем слушать тишину, а не какофонию эфира. Кстати, играет не уважаемый тобой Спиваков, а бездари-музыканты, с таким же бездарным дирижером.

Рваное Ухо зарычал грознее, затем стал подвывать.

— Еще накличет беду, — буркнул Яков, выключил приемник, и пес тотчас умолк, развалился в тени палатки, смежил веки. Спал Рваное Ухо лишь днем, и то урывками, реагируя на звяканье ложек, вилок, чистку песком дна кастрюли. Ночами расплачивался с пригревшими и кормящими его людьми за доброту и бодрствовал, охраняя сон новой хозяйки. Прислушивался к каждому шороху, неслышно бродил вокруг палатки с машиной, косился на гудящее море, точно просил умолкнуть, не будить людей. Днем играл с Надей, бросался за ней в волны, плыл рядом, готовый в нужный момент подставить девушке спину, помочь вернуться на твердую почву. Плавал и с Яковом, но редко, без удовольствия: Яков любил чудить, изображать из себя тонущего — бестолково бил руками по воде, хватал ртом воздух, кричал: «Помогите!» Впервые увидев, как человек тонет, Рваное Ухо рванулся к Якову, чтоб не дать захлебнуться, тем более уйти на дно. Но мужчина навалился на собаку, и, чтоб самому не наглотаться соленой воды, Рваное Ухо вырвался. Снова подставил спину, но Яков вновь стал топить, пришлось схватить человека за плавки, тащить к берегу.

— Отпусти! — потребовал Яков, но это был второй приказ, следовало выполнить первый, и пес продолжал тащить.

— Тварь, порвала итальянские плавки! — разозлился Яков, хотел замахнуться на собаку, но услышал смех Нади и не стал мстить за испорченные плавки.

Дни отпуска бежали стремительно, наперегонки. Надя все чаще присаживалась подле собаки, смотрела в ее умные глаза, которые словно спрашивали: «Неужели нас ждет расставание? Неужели я вновь останусь на берегу и вернутся одиночество с голодом?»

Надя гладила пса, и Рваное Ухо млел от прикосновения женской руки.

— Под утро привиделся сон, — заговорил Яков, не отрываясь глядя на рыжий диск солнца, медленно ныряющий в море. — Увидел себя в окружении внуков, да, именно внуков. Говорят, их любят больше сыновей и дочерей — когда стану дедом, проверю это.

Ветер трепал у Якова волосы, отчего младший научный сотрудник НИИ стал похож на задиристого воробья.

— Чтобы внести взнос за кооператив, придется нам работать репетиторами оболтусов, имеющих богатых родителей. Как вселимся наконец-то в новое жилье, примусь за диссертацию, иначе жена «остепенится», а муж без звания — будет совестно перед детьми...

Надя подсела к Якову, склонила голову ему на плечо, что не понравилось собаке, — пес лег между людьми.

— Пшел! — рассердился Яков.

— Так он же ревнует! — рассмеялась Надя.

На следующее утро Яков вновь уехал за продуктами, с собой взял Надю, а та забрала собаку. На рынке в поселке Рваное Ухо оставили в машине, что привлекло внимание продавцов с покупателями:

— Ну и громадина!

— Ухо обрезали, чтоб был злее.

— Такого лучше на цепи держать, а не в машине.

— Уж не бешеный ли?

— На такого никакой жратвы не напасешься...

Рваное Ухо зарычал, показав острые клыки, и люди попятились от машины, где для собаки пахло не бензином, а Надей, отчего щекотало в носу, хотелось по-щенячьи взвизгнуть...

До возвращения в Волгоград оставались считаные дни. Яков готовил машину в дальнюю дорогу, подкачал скаты и, не глядя на Надю, спросил:

— Соскучилась по дому?

Надежда промолчала. О каком доме заговорил Яша: разве можно считать таковым комнатку с соседкой в общежитии, где все казенное?

В очередной полдень солнце вновь забралось в поднебесье, накалило берег, отчего от гальки, песка поднялся горячий воздух. Рваное Ухо подремывал. Надя перебирала камушки, затем подобрала палку и бросила в море.

Пса точно подбросила пружина — вскочил и ринулся за палкой. Доплыл, зажал зубами, вернулся к девушке, положил у ее ног.

— Молодец! — Надя собралась снова бросить палку, но Яков опередил, послал в море тяжелый болт с испорченной резьбой.

Не дожидаясь приказа, собака вновь поплыла. Достигла места, куда упала брошенная вещь, но вокруг ничего не плавало.

— Ищи! — потребовал Яков, и Рваное Ухо послушно нырнул, достиг дна, где кружил косяк мальков, поискал, но ничего не увидел, следовало покопать носом песок — вдруг вещь зарылась, но появилось жгучее желание немедленно вдохнуть свежий воздух, к тому же вода давила на уши.
И пес пулей понесся наверх. Отдышался и вновь с завидным упорством нырнул. На этот раз под водой пробыл дольше, обшарил песок, но снова ничего не нашел.

Теперь на поверхность поднимался медленнее по причине возникшей слабости, неприятно забулькавшей в желудке, попавшей через ноздри соленой воды.

Надежда что-то кричала, но пес крепко уяснил, что надо, необходимо выполнить приказ, все остальное потом.

С каждым разом нырять становилось труднее, но Рваное Ухо не мог вернуться ни с чем и продолжал опускаться ко дну.

Надежда кричала, затем поплыла к собаке, а та все ныряла, ныряла, пока еще были силы, глаза не затмил туман. Но силы иссякли, лапы стали непослушными, явилось незнакомое прежде безразличие. В глубине гаснущего сознания оставался закон: нельзя, ни в коем случае нельзя возвращаться к хозяйке без брошенной вещи, надо, во что бы то ни стало необходимо отыскать, принести вещь...

И пес снова нырнул. В последний раз.

Вода сомкнулась над ним, захлопнулась, как дверца автомобиля, которую не забывал запереть Яков, когда приезжал на рынок и уходил к торговым рядам...

Надежда сидела, бессильно опустив руки. Ничего не видя, смотрела в одну точку, на море. Мокрые волосы закрывали лицо, с волос стекала вода, образовывая у ног небольшую лужицу — маленькое море, которое быстро впитывал песок.

— Не береди душу, не расстраивайся, все равно не взяли бы с собой, а один на берегу он вскоре бы сдох, — успокаивал Яков.

Надежда снизу вверх посмотрела на Якова — совсем так же, как на него смотрел Рваное Ухо, и ничего не ответила.

— Следующим летом купим походную газовую плитку, иначе замучимся с костром.

Надежда встала и, как слепая, поднялась на холм намытого в бурю песка.

— Ты куда? — удивился Яков. — Если в поселок, то хлеба достаточно.

Надя была уже на холме. Шаг, другой по сыпучему склону — и скрылась за дюной.

К мысу, где оставались палатка, машина и Яков, она не вернулась.
И Яков долго ломал голову над вопросами: зачем ушла, отчего ничего не объяснила на прощание? И главное, как без единого гроша доберется до города и далее до Волгограда?

 

 

Страницы:    1    2    читать далее

 

 

Категория: № 3_2019 | Добавил: otchiykray (06.09.2019) | Автор: Юрий Мишаткин
Просмотров: 250 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar