Анатолий Музис — участник Великой Отечественной
Анатолий МУЗИС
На этот раз Володя был предельно краток: «Выезжай немедленно зпт двадцать третьего праздник...» Леночка повертела в руках телеграмму, недоуменно пожала плечами: может быть, мама была права, не надо было выходить замуж за Володю. Она не послушалась, вышла... Как же теперь? Чтобы разрешить сомнения, она, как всегда, обратилась за советом к матери. — Поезжай, — сказала та. — Муж он тебе или кто? Надо вернуть мужа... «Вернуть мужа...» — Леночка никогда бы не сформулировала свои мысли точнее. И правда, полгода как они поженились и четыре месяца не видели друг друга. Володя уехал куда-то на Волгу, на строительство новой гидроэлектростанции. А она осталась дома, в столице. Она не представляла себе жизни без своего четвёртого «а», ребятишек, которые буквально смотрели ей в рот и называли почтительно Еленой Александровной. Она рассказывала им, что Волга впадает в Каспийское море, перечисляла все города от Рыбинска до Астрахани, удивляясь в душе, что есть еще люди, не знающие таких азбучных истин. Но для нее самой Волга была связана с неким неведомым городком Волжским. Там жил и строил гидроэлектростанцию ее Володя. Он присылал письма, восторженные, сбивчивые, в которых мелькали непонятные слова: котлован, перемычка, бьеф, эстакада. Или вообще подолгу не писал — не было времени! И вот теперь прислал телеграмму: выезжай — и точка! И именно к двадцать третьему, когда до ноябрьских каникул оставалось еще более двух недель! Леночка была уверена, что директор школы не отпустит ее. Но все-таки пошла к нему, показала телеграмму. Она сама плохо понимала то, о чем просила директора, но, как ни странно, тот отнёсся серьёзно. И отпустил. Это тронуло Леночку. Ее Володя работал на великой стройке, и даже строгий директор школы, которого побаивались не только ребятишки, но и сама Леночка, понял это и не посмел возразить: — Езжайте, потом расскажете, как все было. Она, еще не веря, что все решилось так просто, продолжала стоять перед ним. Он добавил: — Это же историческое событие! Однако на Павелецком вокзале, куда она поехала за билетом, все вышло гораздо сложнее. Казалось, что вся страна собралась в эти дни на Волгу. Билетов на ближайшие дни не было. С большими трудностями Леночке удалось сделать заказ по телефону в кассе предварительной продажи с доставкой на дом. Ей принесли билет на 19 октября в детский вагон. Место было боковое, крайнее, около двери, и это обстоятельство снова рассердило Леночку. Она почему-то адресовала свое недовольство Володе, словно он был причастен к продаже билетов на поезд так же, как к строительству электростанции. ...Героический город на Волге отвлек ее внимание от грустных мыслей. Еще из окна вагона она увидела аккуратные беленькие домики окраин, вытянувшиеся вдоль явно новых улиц, а путь от вокзала к пристани был просто красив. Новые здания, монументальный памятник борцам революции, широкая гранитная лестница с колоннадой, спускающаяся к реке, и сама Волга — царица русских равнин. Несмотря на позднюю осень, ослепительная желтизна песков, синее небо и почти такого же цвета вода, словно до самого горизонта без конца и края. Леночка вспомнила, как рассказывала своим четвероклассникам о Волге, много читала о ней, видела в кино и на картинках — взять хотя бы репинских бурлаков. Но разве могла она думать, предполагать, что в действительности Волга совершенно иная, что беспредельную ширь ее не может передать даже кисть художника... Речной трамвайчик, совсем такой же, как на родной Москве-реке, вёз Леночку в новый город Волжский. Поначалу он показался ей небольшим, с берега пассажиров встречал всего один ряд трехэтажных домов. Но когда Леночка поднялась на берег, за первым рядом домов оказался второй, за ним третий, и наконец она очутилась в центре нового города с хорошо спланированными прямыми зелеными улицами. Вокруг сновали прохожие, мчались автобусы, пестрели вывески магазинов. Афиши приглашали на стадион посмотреть футбольный матч волжского «Энергетика» с херсонским «Спартаком» или в кинотеатр на новую картину «Партизанская Искра». Жизнь шла, всё было как в любом другом городе. Вдруг перед глазами возник плакат: «Перекроем русло Волги в срок!» Когда же этот срок? Леночка вспомнила, что Володя писал что-то про котлован, перемычку, плотину, и пожалела, что раньше мало интересовалась, чем занимается муж. «Надо расспросить его», — решила она. Но найти Володю оказалось не так просто. Где та улица, на которой живет он, никто не мог ей ответить толком. Волжский был молодым городом. Он строился поквартально, и многие улицы буквально вчера получили свои названия. Одни говорили, что улица эта где-то около базара, другие — наоборот, в противоположном направлении, близ управления. Третьи вообще посылали ее за город, в Рабочий поселок. — Как же мне быть? — спросила она одну женщину, которая так же, как и остальные, могла сказать, где находится какой квартал, но не знала названий улиц. Женщина посмотрела на Леночку, по-матерински угадала ее смятение, постаралась успокоить: — А где он работает? — спросила она. — В котловане? Вот и поезжайте туда... Автобус вас прямо и довезет... Котлован представлял собой глубокую, необъятной ширины, искусственно отрытую яму, отгороженную от Волги с одной стороны длинной желтой песчаной насыпью, а с другой — белым строением плотины. Котлован казался огромным и пустынным. Лишь у подножья перемычки ползали несколько бульдозеров и экскаваторов. К ним одна за другой подъезжали автомашины. Взмах ковша, еще один — и кузов загружен. Гудя, машина вырывалась из котлована по крутой, утрамбованной тысячами колес дороге и с ревом проносилась мимо Леночки. Машины были огромные, на одних красовалось изображение пригнувшего голову зубра, на других — медведя с поднятой лапой. Они проносились одна за другой, не сбавляя скорости, не обращая внимания на одинокую фигурку девушки. Леночка вспомнила плакат: «Перекроем русло Волги в срок!» Уже по одному тому, как мчались эти десятитонные грузовики, можно было представить себе, как напряженно идет работа там, внизу, в этом кажущемся безлюдным котловане. Вокруг него тоже кипела работа: одни сваривали трубы, другие с рейками и приборами что-то вымеряли, как будто можно было измерить что-то постоянное в этом движущемся, непрерывно меняющемся мире стройки, третьи тянули провода. Всё находилось в каком-то непрекращающемся действии — самосвалы, бульдозеры, подъемные краны, пыльные «победы», тракторы и многое, многое другое, что нельзя было сразу охватить одним взглядом, выразить одним впечатлением. В зеленом домике строительного управления плотины небритый сумрачный человек в черных роговых очках разговаривал с кем-то по телефону. Он, видимо, привык к тому, что люди в его кабинете постоянно заходят-выходят, поэтому не обращал внимания на Леночку. Ей пришлось простоять перед ним целую минуту, прежде чем он заметил ее. — Жихарев Владимир? — переспросил он, морща лоб, словно вспоминал, есть ли здесь такой. — Зачем он вам? — Нужен, — не зная, что ответить, сказала Леночка. — По личному делу, значит, — заключил он и снова спросил: — А вы кем ему будете? — Жена, — сказала Леночка и покраснела. Ей вдруг представилось, что стройка, особенно такая, совсем не чета ее школе. И если для директора школы она была женой не просто строителя, а человека, работавшего на стройке, о которой говорила вся страна, то здесь все были просто строителями. И, наверное, многие имели жен. Отрывать здесь человека от работы по пустякам было неразумно. Но очкастый, оказалось, рассудил совсем иначе. — А-а, — понимающе протянул он, и Леночка поняла, что Володя рассказывал о ней. — Маркелов, ты закончил, что ли? Это относилось к русому пареньку в брезентовой куртке, который, согнувшись, корпел в углу над какими-то бумагами. — Заканчиваю, Петр Ильич, — ответил тот. — Жихарев, знаешь, где работает? Вот, проводи. Тебе все равно в ту сторону. Русый паренек повел Леночку рабочей эстакадой. Ее широкий помост тянулся далеко-далеко, вдоль всего котлована, и упирался в широкую ленту Волги, окутанную дымом и пылью. Ажурный высокий мост через Волгу казался продолжением эстакады. Висячий мост и подвесная канатная дорога. Вагонетки одна за другой, как бусинки на нитке, скользили слева от эстакады, над котлованом. Справа поднималась строящаяся стена плотины, слева, сразу под перилами, зияла глубина, на дне которой можно было разглядеть аккуратные бетонные стенки водоупоров и еще какие-то непонятные Леночке сооружения. Все было одето в бетон и отсюда, сверху походило на макет. За котлованом, за перемычкой Леночка на одно мгновение разглядела широкий, подернутый дымкой горизонт, домики на правом берегу Волги, но тут же перевела взгляд на эстакаду и всю дорогу и, пока Маркелов вел ее, уже не отрывалась от нее. Широкая эстакада казалась узкой от загромоздивших ее гигантских подъемных кранов. Они походили на огромных бронтозавров, растопыривших ноги и согнувших кран-шею, словно хотели разглядеть, кто там ползает у них под ногами. Здесь было полно людей. Откуда-то сверху сыпались искры электросварки, двигались тележки по рельсам, поднимались и опускались бетонные плиты и металлические балки. Маркелов вел ее быстро и уверенно. Он был свой в этом мире стальных громадин и прирученного электричества. Леночка едва поспевала за ним. Эстакада была огорожена деревянными перилами, и она иногда держалась за них, опасаясь, что налетающий с Волги резкий порывистый ветер не даст ей удержаться и она упадет вниз. Внизу тоже работали люди. Крутые лестнички с уходящими из-под ног ступенями вели под эстакаду. По одной из них поднялся наверх парень в такой же, как у Маркелова, брезентовой куртке. — Эй! — окликнул его Маркелов. Парень обернулся, и Леночка увидела Володю. Он тоже увидел ее, подбежал, порывисто схватил за руки: — Ленка! Приехала! Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. И что-то тревожило ее. Стройка изменила Володю, сделала взрослым. А она? Разве она теперь может сравниться с ним? И не помешает ли это теперь их счастью? Но в глазах Володи была настоящая, неподдельная радость. Вокруг сновали люди, а они стояли посреди эстакады, и он держал ее руки, как в тот вечер в парке, когда предложил стать его женой. Кто-то бесцеремонно оглядел ее, хлопнул Володю по плечу: — Поздравляю! Он как будто проснулся: — Пойдем. У меня сейчас обед... И уже он, Володя, вел ее по эстакаде между кранами, балками, тележками, кабелями электросварки, и Лена не отставала от него. Володя по ходу объяснял: — Вон насыпь, видишь? Это низовая перемычка. Низовая, потому что с той стороны плотины, выше по течению, есть еще одна. А буквально под нами водосливная часть. Когда Волгу перекроют, вода будет идти здесь. Они вышли на площадку, где было еще более пыльно, тесно и шумно. Здесь стояли палатки: обыкновенные деревянные ларьки и шатровые полотняные, и в них торговали молоком, сосисками, яблоками, газетами, водой. Но Володя тащил ее дальше: — Сейчас я тебя угощу! В Москве ты такого не пробовала! На шатровой парусиновой палатке, такой большой, что годилась бы под гараж, висела выведенная на простой бумаге надпись «Шашлычная». Внутри стояли столики. Рослый полный человек в распахнутом на волосатой груди белом халате, с засученными рукавами, священнодействовал над чаном, в котором что-то кипело. Женщина рядом нанизывала на деревянную палочку кусочки мяса, а он закладывал их в чан и вынимал уже готовые. Ни тарелок, ни какой-либо другой посуды в этой шашлычной не было. Все было обставлено по-походному, с расчетом экономии каждой минуты. Не успели Володя с Леночкой подойти к прилавку, как перед ними положили несколько листков чистой бумаги, на них по ломтю белого хлеба. Потом на хлеб повар положил палочку с кусочками мяса, посыпал их перцем, кинул сверху по горсти мелко нарезанного лука и полил уксусом. Володя взял себе две порции, Леночке одну. Здесь же в палатке продавали лимонад. Кусочки мяса были сочные, нежные, острые. Жир тек у Леночки по пальцам, и она, смеясь, вытирала их. Вкусно! Потом он оставил ее одну: — Двадцать третьего затопление котлована, — сказал он. — Надо успеть, жмем... Ты погуляй тут пока, посмотри стройку, а к шести подходи к управлению... Даже приезд жены, которую он не видел четыре месяца, не мог оторвать его от дела. Леночке стало грустно, но она не обиделась. Она вспомнила, что так и не сказала ему, зачем приехала, и решила, что уж вечером-то обязательно поговорит с ним об этом.
Она бродила наугад. Вот бетонный завод, около которого целое поле, заставленное большими пирамидами, прочла на одной из них выведенную крупными красными буквами уже знакомую ей надпись: «Перекроем русло Волги в срок!» Посмотрела на хаотическое переплетение труб — по ним земснаряды будут гнать песок на перекрытие. Увидела канатную дорогу, по которой высоко в воздухе непрерывно скользили вагонетки. Полюбовалась подвесным мостом через Волгу. Здесь, под этим мостом великая русская река будет перекрыта, и воды ее потекут через турбины гидростанции, через водосливную часть, ту самую, над которой они проходили с Володей. Что ни говори, а уже только для того, чтобы увидеть всё это, стоило сюда приехать. В шесть часов они встретились у зеленого домика и поехали в общежитие. Переполненный автобус довез их до угла той самой улицы, где женщина посоветовала Леночке поехать в котлован. Оказалось, общежитие располагалось недалеко. Оно было совсем не таким, как представлялось ей. Не привычный длинный коридор с множеством выходящих в него дверей, а обыкновенная трехкомнатная квартира с кухней, ванной, стенным шкафом для верхней одежды. Не было только газа. Плита на кухне и колонка в ванной отапливались дровами или углем. Володя тотчас же притащил дрова, поколол их и затопил печурку в ванной. Минут через двадцать Леночка мылась под душем. Она долго и с удовольствием плескалась под горячими струями, смывая пыль и песок, и дорожную усталость, и остатки неудовольствия поездом. А когда вышла из ванны, раскрасневшаяся, с распущенными волосами, ей уже казалось, что она сама только что вернулась с работы, со стройки, что она часть этого огромного трудового коллектива, как и ее Володя. Он тоже долго плескался. Тем временем пришли и другие обитатели квартиры. В комнате, где стояла кровать Володи, жили еще двое: высокий сутулый техник с электростанции по фамилии Ковальчук и широкоплечий веселый шофер Вася. Руки и грудь Васи были исколоты татуировкой, серые озорные глаза смотрели весело и вызывающе. Он первым подал идею освободить комнату «для молодых», для чего нужно было переселить Ковальчука к соседям. Про себя Вася сказал, что он до самых октябрьских может не показываться в общежитии, так как в городе у него есть невеста и ему там даже будет лучше. — У тебя в каждом городе невеста, — не преминул уколоть его Ковальчук, с чем Вася весело согласился. — И не одна, — хохотнул он и ушел, стрельнув в сторону Леночки озорными глазами. — Шофер — первый класс, — проводив Васю, отозвался о нем Ковальчук, — но и архаровец тоже порядочный...
А Леночке Вася понравился. И Ковальчук ей тоже нравился, потому что глаза у него были мягкие, добрые. В соседних комнатах жили гидрологи. Они каждый день выезжали на острова, производили съемку берегов, измеряли уровни воды и возвращались вечером пропыленные, уставшие, но неизменно довольные и веселые. Они вешали в шкаф свои плащи, вытряхивали из сапог песок и один за другим лезли под душ. Очевидно, что горячая вода появилась у них недавно и была ещё непривычным благом, о котором давно мечтали. — Я никогда в жизни таким чистым не ходил, — признался один из них Леночке. — Каждый день горячая вода! Гидрологи ничего не имели против уплотнения и даже сами помогли Ковальчуку перетащить в их комнату его кровать и пожитки. Потом все вместе пили чай с печеньем, которое привезла Леночка, шутили, расспрашивали о столице, рассказывали о стройке, о ветрах, при которых «песок стеной идет», о том, как хорошо здесь летом и насколько будет лучше, когда все отстроится и обустроится... Но главной темой разговоров было 23 октября, на которое намечено грандиозное событие — вскрытие низовой перемычки и затопление котлована. То, над чем люди трудились столько времени, то, что сейчас еще зримо, ощутимо, доступно доделке и переделке, должно было погрузиться под воду — необратимый, невозвратный процесс, испытание для всей этой необычной, многолетней стройки.
| |
| Просмотров: 227 | |
| Всего комментариев: 0 | |