|
Посёлок Незаметный возник в те же двадцатые годы, сразу после открытия здесь богатого месторождения золота. Добирались Мухины до Незаметного целый месяц на лошадях, ночевали в зимовьях. Впоследствии эти впечатления отразились в повести писательницы «Король трассы». В этих суровых и романтичных краях Валентина впервые полюбила. Его звали Сергей Неклонский. «Это было столь оглушительное чувство, словно я попала в смерч... Мы часто уходили на лыжах далеко в тайгу. Помню, как стояли на вершине каменистой сопки, заснеженная тайга внизу прижалась к земле, а вокруг нас были одни звезды — косматые, яркие, жутко мерцающие. Мы были очень счастливы!» Однако вскоре любящие были разлучены сложными жизненными обстоятельствами. Как оказалось, навсегда... Младшая сестра Валентины Поплия к этому времени окончила восьмилетку. Учиться дальше было негде. Отец принял решение отправить семью в Саратов, а самому продолжить работать в Незаметном. Дальнейшие перемены в жизни Валентины совершались с калейдоскопической быстротой. Отец вскоре вернулся из Якутии, серьёзно заболев туберкулёзом. Вся семья переехала в Крым, в Севастополь. Валентина окончила феодосийский педагогический техникум, но в школе работы для неё тогда не нашлось. Потому она пошла на курсы наблюдателей гидрометеорологических станций, после окончания которых получила направление в город Саки. Позже Валентина некоторое время жила в Феодосии, опубликовала несколько репортажей в городской газете. С юности обожая творчество Александра Грина, она лишь потом узнала, что любимый писатель — больной, забытый всеми — жил в это время в Старом Крыму, в часе езды от Феодосии. Валентина Михайловна говорила мне, что всю жизнь ее не покидало чувство нечаянной вины перед великим мечтателем: — До сих пор не могу простить себе этого. Не надо было ни больших денег на долгую дорогу, ни особенных усилий. А ведь именно в тот момент ему были так необходимы пусть немногочисленные, но благодарные и понимающие читатели. Забегая вперед, отмечу, что несомненное влияние творчества Грина, близость тематики всё отчетливее прояснялись с выходом каждой новой книги Валентины Мухиной-Петринской. Ныне в этом можно убедиться, читая её романы «Корабли Санди», «Смотрящие вперёд. Обсерватория в дюнах», «Планета Харис», «Позывные Зурбагана», «Утро. Вечер. Дороги», «Встреча с неведомым» и другие произведения для детей среднего и старшего школьного возраста. Подростков во все времена увлекают приключения, зовёт в неведомое фантастика, наполняет мечтами и чистыми помыслами романтика... В 1932м, не дожив и до шестидесяти, Михаил Михайлович Мухин умер. Позже дочь посвятит его памяти повесть «Океан и кораблик», а в те печальные дни решит возвращаться на Волгу, что и произошло через год. В Саратове она почувствовала прилив творческих сил, писала страницу за страницей. Правда, приливу сил физических время не способствовало: в сельском Поволжье случился сильный голод, что мгновенно сказалось и на городе. Писала Валентина много, а печатали ее мало, литература не кормила совершенно. Эти и другие обстоятельства заставили её пойти простой рабочей на завод сельхозтехники. Совмещение нелегкого труда в цехе с литературной работой оказалось делом трудным, порой выматывающим. В результате Валентина заболела. Надо было полноценно отдыхать и лечиться. После трёхмесячного перерыва на завод она не вернулась, некоторое время работала препаратором в Институте гигиены и профпатологии. В этот период молодая писательница завершила повесть «Побеждённое прошлое», которая была напечатана в альманахе «Литературный Саратов». Давняя мечта стать профессиональным писателем становилась всё явственнее: очередные повести — «Тринадцать дней» и «Под багровым небом» — были также опубликованы в выпусках «Литературного Саратова» во второй половине тридцатых годов. 1937 год начинался для Валентины замечательно. 7 февраля, в день своего рождения, она получила вдохновляющее письмо из столичного Госиздата: «Просматривая литературу, выходящую на периферии, мы прочли вашу повесть «Побеждённое прошлое» о беспризорнице Любке, напечатанную в альманахе «Литературный Саратов» № 1. Если Ваши другие произведения по качеству не хуже, то присылайте, а лучше сами привозите, с удовольствием будем издавать Ваши книги». Излишне говорить, что ко дню рождения это был лучший подарок. В середине апреля Валентина приехала в Москву, захватив несколько рукописей. По рекомендации издательства журнал «Красноармеец, краснофлотец» тут же опубликовал её рассказ «Партизанка». Получив приличный гонорар, новоиспечённый автор отправилась в универмаг, приобрела чемодан, накупила подарков для родных и друзей. Себе двадцативосьмилетняя провинциалка нашла в ателье элегантное чёрное шёлковое платье, удалось купить и туфельки на «французском» каблучке. Обратный билет она купила почти на три недели вперед, ближе к середине мая. Пользуясь случаем и первым литературным успехом, ей хотелось лучше узнать Москву, побывать на литературных вечерах, в театрах, в редакциях газет. Что было понятно и естественно. Но, как оказалось, не для всех... В Саратовском отделении Союза советских писателей нашёлся человек, по мнению многих — завистливый и бесталанный. «Развернулся» он в годы репрессий на другом поприще: как выяснилось уже в пятидесятые — шестидесятые годы, по его доносам на долгие годы лишились свободы несколько десятков невинных человек. Среди них, например, брат известного писателя Льва Кассиля — Иосиф. По такому же необоснованному, лишённому вразумительных доказательств обвинению («попытка реставрации капитализма методом террора и диверсий») 4 октября 1937 года была арестована и Валентина Михайловна Мухина... Приговор — десять лет лишения свободы по одному из многих пунктов печально известной «политической» 58й статьи тогдашнего Уголовного кодекса. Дальнейшее подробно описано в книге «На ладони судьбы», вышедшей в Приволжском книжном издательстве в 1990 году. Во время нашей встречи Валентина Михайловна подарила мне это издание со своим автографом. Не раз и не два я читала и перечитывала двенадцать рассказов, составивших жизнеописание нашей землячки в далекие трудные годы.
После суда, определившего ей гулаговскую «десятку», Валентина Михайловна просидела более полутора лет в ярославской тюрьме. В сентябре 1939 года в трюме пароходе «Джурмой» вместе с сотнями заключенных ее отправили в Магадан, на стройки Колымы. «...Я обдумывала свою линию поведения, — писала она в своей книге. — Я не боялась умереть, но отчаянно боялась утерять творческие способности. Я отчётливо понимала, что если хочешь остаться писателем, надо сохранить себя как личность, остаться самой собой. К утру я нашла выход: надо постараться забыть о том, что я заключенная, и смотреть на пребывание в тюрьме или в лагере как на «творческую» командировку... Вот и всё. Как просто! Да здравствует жизнь и творчество! Я крепко уснула перед самым подъёмом». В это трудно поверить, но девять из десяти лет своего заключения Валентина Михайловна была на общих работах. «Друзья не раз пытались устроить меня в контору, но я наотрез отказывалась: чернорабочей я чувствовала себя свободнее. Не надо было никому угождать под страхом попасть на общие работы. Я могла позволить себе смеяться над тем, что смешно, и отворачиваться от тех, кого я не уважала». В этом — вся Мухина: непримиримый, гордый, прямолинейный, справедливый человек. Отправляли её и на лесоповал за то, что «отшила», не убоявшись последствий, похотливого начальника по кличке Швили. Рыла она в Магадане водопроводные траншеи, стоя по щиколотку, а то и по колено в ледяной каше: метр — земля, второй метр — вечная мерзлота. «В тесном бараке мы спали вповалку, — писала она. — У большинства не было ни матраса, ни одеяла. О такой роскоши, как подушка, простыни, мы и думать забыли. Единственной «постельной принадлежностью» были длинные соломенные маты. Конец мата закручивался рулоном — получалась «подушка». Как сладко было, намёрзшись до костей, наконец отдохнуть в тёплом месте... ...Почти каждый вечер меня просили что-нибудь рассказать. Я где-то потом прочитала, что от сильных потрясений память быстро ослабевает либо, наоборот, заметно усиливается. У меня как раз усилилась. Я вдруг полностью «вспоминала» стихотворения, которые ранее никогда не знала наизусть, только читала в книгах. Теперь я их декламировала. Я помнила по именам почти всех героев Диккенса, а у него их сотни. Я рассказывала о них долгими осенними вечерами, когда ветер, разогнавшись в казахстанских степях, неистово рвался в окна и двери, норовя сорвать крышу. Меня слушали усталые, озябшие люди. Они сидели на нарах, пили вместо чая кипяток, настоянный на травах. Обычно я им пересказывала что-нибудь из моих любимых писателей: Диккенса, Коллинза, Грина, Достоевского. Чтобы упражняться в сюжете и фабуле, я сама придумывала интересные сюжеты разных историй и рассказов, но выдавала их за произведения других авторов. Дабы не утерять стиля, писала стихи на фанерке (бумаги не было), исправляла, переписывала их на другой стороне фанерки. Потом опять правила, снова переписывала, опять переворачивала фанерку, вновь записывала, стирала стёклышком, и так далее...» Одна из глав книги «На ладони судьбы» называется «Меценат из Чека». В ней Валентина Михайловна рассказала об одном из гулаговских начальников Кузнецове, который дал ей возможность написать в лагере патриотическую пьесу для постановки в клубе, «чтобы не зачахнуть мне как писателю». Вот соответствующий отрывок: «...Дни, когда я над ней работала, были счастливыми. По утрам просыпалась с ощущением, что сегодня праздник и меня ждёт что-то хорошее. Кузнецов назначил читку у себя в кабинете на восемь часов вечера. Я читала и всё сильнее ощущала, как взволнован начальник. Когда я прочла заключительную фразу, в его глазах стояли слёзы. Не стыдясь их, он сказал внятно и горько: «Какие люди сидят...» В лагерях Валентина Михайловна отбыла девять лет, а затем жила, по сути, поднадзорно, имея запрет на постоянное проживание в ряде городов. К этому времени в жизни Валентины Михайловны произошло важное событие: она стала женой Валериана Георгиевича Петринского, с которым судьба свела её уже в Карагандинском лагере. До ареста Петринский преподавал литературу, был директором школы на Херсонщине. Срок отбывал тоже по необоснованному обвинению. Вместе они прожили в любви и согласии больше тридцати лет, до смерти Валериана Георгиевича в конце семидесятых.
Освободилась из мест заключения Валентина Михайловна 1 июня 1946 года. Полностью была реабилитирована в 1954м. «Из МГБ, по дороге домой, — читаем в книге «На ладони судьбы», — я зашла в Саратовское отделение Союза писателей СССР и сообщила, что меня только что реабилитировали. Ответственный секретарь организации Борис Озерный, вместо ожидаемого поздравления, поинтересовался, сколько мне лет. Узнав, покачал головой: — Начинать жить заново в сорок пять... Не поздновато ли? — Что за чушь?! — взорвалась я. — Начинать не поздно хоть в восемьдесят. Другое дело, успеешь ли добиться того, что себе запланировал. А я уверена, что ещё много книг напишу, хороших и добрых». Свою последнюю книгу она написала в восемьдесят... «Гулаговская» тема знакома читателю по книгам Шаламова, Солженицына, Домбровского, Волкова, Дудинцева, Евгении Гинзбург. Но Мухина-Петринская написала об этом очень по-своему, можно сказать, своенравно. В течение первых нескольких лет после реабилитации она работала особенно активно. И радовалась, что произведения получались, что приходят новые сюжеты. Но спокойно работать ей не давали. Когда началась очередная «всенародная» критика — на этот раз романа Дудинцева «Не хлебом единым», большинство братьев-писателей в Саратове устроили ей «ползучий» бойкот. Рукописи почему-то получали лишь отрицательные внутренние рецензии, в планы Поволжского издательства ее книги не включали. А если однажды и включили, то дело дошло лишь до вёрстки. И это при светлой романтичной тематике ее книг для юношества! Продолжилась травля даже после того, как на совещании писателей Поволжья авторитетные столичные писатели и критики пришли к мнению, что ее проза — наиболее заметное из того, с чем они тогда познакомились на форуме. Вдобавок её не принимали на подходящую работу. Унижало навалившееся безденежье. А годы шли... «...Что я им, собственно, сделала? — писала она. — На восемнадцать лет была несправедливо изолирована от общества, как прокаженная. Но ведь я реабилитирована! Иногда хотелось просто уйти из жизни. Спасала мысль о людях, которые меня любят, — мама, сестра, Валериан...» В декабре 1957 года, заняв денег, взяв рукописи и вёрстку несостоявшейся книги, Валентина Михайловна поехала в Москву. Стояли морозы, а на ней было поношенное демисезонное пальто. Она предложила свои очерки, рассказы и повести нескольким редакциям, стала ждать, звонить и приходить в назначенные издательствами сроки. Все-таки верно сказано, что «рукописи не горят», что всё достойное находит путь к читателю. К тому же в нашем случае справедливость восторжествовала буквально через несколько дней: издательство «Советская Россия» заключило с провинциальной писательницей договор на издание книги повестей и рассказов. А Литературный фонд СССР выделил бесплатную путёвку в ялтинский Дом творчества. Новый, 1958 год Валентина Михайловна встретила в Крыму. Из известных писателей в Ялте тогда отдыхал и работал Твардовский, недавно назначенный главным редактором журнала «Новый мир». Александр Трифонович настойчиво советовал Мухиной-Петринской написать книгу о нелегких годах её жизни. И она обещала сделать это. Правда, воплотить обещанное смогла только через тридцать лет. В 1958 году в издательстве «Советская Россия» наконец вышла долгожданная её книга «Если есть верный друг». Валентину Михайловну приняли в Союз писателей СССР. Получив авторский гонорар, она вновь побывала в Доме творчества в Ялте, на этот раз вместе с мужем. Там в это время работали многие известные писатели, например драматург Алексей Арбузов. Но главной для нее стала встреча с очень ценимым ею Константином Паустовским. Валентина Михайловна подарила ему свою книгу «Смотрящие вперёд», которая Паустовскому понравилась. Более того, скупой на похвалы писатель сказал ей, что со времён Александра Грина она первый писатель-романтик. В дальнейшем по рекомендации Константина Георгиевича книги Мухиной-Петринской стали выходить в столичном издательстве «Детская литература». Постепенно к писательнице приходила всесоюзная известность, её книги получали стотысячные тиражи. Две из них — «Смотрящие вперёд» и «Обсерватория в дюнах» — удостоились премии на Всесоюзном конкурсе и, главное, были в восьмидесятые годы внесены в школьную программу для внеклассного чтения. Романтичных героев её произведений знало юношество нескольких поколений. Читательские письма шли в Саратов постоянно, в том числе из Волгограда и Камышина.
В начале шестидесятых Валентина Михайловна после долгого перерыва посетила свою малую родину. Решила вместе с мужем посмотреть на родной город и навестить школьную подругу Лизу Кривоносову. Но встреча с Камышином оказалась омрачённой... Привожу отрывок из письма Валентины Михайловны, присланного мне в мае 1992го, за год до смерти писательницы. Из-за слепоты она могла только диктовать письма Николаю Борисовичу Далматову, который печатал их на пишущей машинке и отсылал адресатам. «...Последний раз я была в Камышине в 1962 году. Когда-то красивейший на всей Нижней Волге городской парк предстал его обыденным подобием. Создавалось впечатление, что плакатов и всяческих вывесок в городе больше, чем деревьев... Лучшие в России арбузы превратились в самые обычные. Мне было неловко перед мужем, он мог подумать, что я обманывала его, когда вспоминала и парк, и арбузы, и многое другое совершенно иными. Но самое печальное впечатление произвела на нас встреча с моей школьной подругой. Мы застали её в ужасном положении: Лиза лежала в параличе после инсульта, жили они с мужем в каком-то сарае, а надвигались осень, зима... Оставлять их в таком положении было нельзя, и я пошла в горком партии, к его первому секретарю Карпову. Он еле выслушал и... обвинил меня, что я пытаюсь «получше устроить» своих знакомых. Я ещё раз растолковала ему, в каком положении находятся люди. Но все попытки вызвать понимание и сочувствие ни к чему не привели. Даже на вопрос, как бы он сам поступил, увидев друга юности в такой ситуации, он ответил, что никогда бы не пошёл по инстанциям. Мне оставалось лишь удивиться тому, что камышинские коммунисты избрали своим руководителем такого бездушного человека. Лизе мы как могли помогли, а вот тот секретарь написал, представьте, аж в правление Союза писателей РСФСР, что я заявилась к нему на прием пьяная и требовала привилегий для своих знакомых. А выступая в школах, якобы много наговорила лишнего и страшного о политических репрессиях и лагерях. В Москве хватило ума всему этому не поверить, там знали, что я вообще непьющая. И, во-вторых, отнюдь не озлобленная на советскую власть, а о лагере ухитряюсь рассказывать так, что слушатели зачастую просто хохочут. В общем, так уж получилось, что последнее свидание с родным городом прошло далеко не так, как я предполагала. Интересно, что стало с тем горкомовским секретарем?..» В 1993 году по просьбе методиста гороно Л. А. Назаровой мною была написана статья о В. М. Мухиной-Петринской для сборника «Люби и знай свой край». Эту книгу я послала Валентине Михайловне весной 1993 года. К несчастью, жить ей оставалось недолго. В конце июня того же года я получила письмо от Н. Б. Далматова, сына её сестры Поплии Михайловны, умершей тремя годами раньше. Он писал: «Мы получили Вашу книгу и успели прочесть статью тёте. А 5 июня она скончалась после внезапного инсульта. Было церковное отпевание, панихида». В архиве Валентины Михайловны остались рукопись незавершенного романа, эссе «Как я шла к Богу» и вот эти её стихи:
Будут вешние грозы и ясные зори, Будут люди, которых теперь мне не встретить, Будет век... Канут в прошлое войны и горе.
Новый век настал. И хотя корабли по-прежнему летают в ближний космос, а звездолёты собираются лететь в неизведанное мирозданье, войны и горе не покинули Россию, не говоря о всей планете... Нагрянувшее нелёгкое время безжалостно стирает из нашей истории и людской памяти многие достойные имена. И всё же верится, что останутся на русской, на волжской земле, как неустанный зов к талантливому и умному освоению потомками великих земных просторов и сбережению красоты человеческого духа, книги нашей замечательной землячки, — обращённые в будущее, освещённые улыбкой её непокорной романтики.
Нина ВРУБЛЕВСКАЯ
| |
| Просмотров: 317 | |
| Всего комментариев: 0 | |