Валерия

В 1981 году режиссёр Евгения Жигуленко, в прошлом лётчица, Герой Советского Союза, собиралась снимать фильм «В небе «ночные ведьмы» — про полк, в котором она служила вместе с Валерией Хомяковой — первой женщиной-пилотом в истории СССР, сбившей вражеский самолёт ночью. Произошло это 24 сентября 1942 года в небе под Саратовом.

Принять участие в картине режиссёр пригласила уже известную в то время актрису Валерию Заклунную. Увидев фото Хомяковой, та поразилась сходству со своей тёзкой. Правда, актриса сыграла не Хомякову, а командира эскадрильи Евдокию Бершанскую (по фильму Дусю Богуславскую), единственную женщину, удостоенную ордена Суворова и потом ставшую консультантом этого фильма. Вот так причудливо закольцовываются судьбы людские, ни одному сценаристу не под силу придумать подобное.

Помню красочные фотопортреты советских киноактёров в киосках «Союзпечать» 60-х годов прошлого века. И среди них запоминающуюся брюнетку со светлыми глазами и красивой фамилией — Заклунная. Её, зеленоглазую красавицу с профилем греческой богини, называли в числе первых звёзд советского кино. Миллионы зрителей полюбили её героинь в фильмах «Сибирячка», «Любовь земная», «Судьба», «Фронт в тылу врага», «Особо важное задание» и многих других — всего около тридцати ролей в кино и сорок в театре.

Навсегда запечатлелись в моей памяти кадры фильма по одноимённому роману Петра Проскурина «Судьба», на которых герои Валерии Заклунной и Юрия Яковлева взлетают на качелях, и звучит песня «Эхо любви» Евгения Птичкина и Роберта Рождественского в исполнении Анны Герман и Льва Лещенко:

Мы эхо, мы эхо…
Мы звёздная память друг друга…

В этом фильме (2004) народная артистка России В. Г. Заклунная играет врача и бросает в лицо немецкому офицеру фразу поэта Гёте: «Кто хочет достичь всего — ничего не достигнет». В этой реплике — детская память актрисы, родившейся 15 августа 1942 года в Сталинграде, где фашисты получили сокрушительный отпор Красной Армии.

И кричали враги потрясённые:
Может, русские заколдованы?!
Их сожжёшь огнём, а они живут!
Их пронзишь стрелой, а они живут!
Их убьёшь сто раз, а они живут!
А они живут и сражаются!

(Роберт Рождественский,
из фильма «Судьба»)

«Родилась я в канализационной трубе. Столь экстремальные обстоятельства появления на свет объясняются просто — войной. Мои родители поженились в Днепропетровске. По большой любви. В 1941 году папу отправили в Луцк. Волна отступления забросила родителей в Сталинград. Папа был связистом, мама работала в госпитале и, несмотря на то что уже ждала ребёнка, не захотела оставлять отца. Вот и кончилось тем, что меня пришлось рожать в огромном бункере-трубе, который был частью очистной системы города. Любимая шутка с тех пор в семье была о том, что Валерочку родили в канализации», — вспоминает Валерия Гавриловна. — Город постоянно бомбили, бункер весь содрогался от свинцового огня. И папа, который состоял связистом при Хрущёве (тот был тогда членом Военного совета Сталинградского фронта), попросил: «Никита Сергеевич, у меня родилась дочь. Мы, понятно, воюем и готовы к тому, что всякое с нами может случиться. А ребёнка жалко...» Хрущев сказал: «Хорошо, считай меня крёстным. Отправим твоих в тыл». Нам с мамой дали паёк и последним паромом привезли в Саратовскую область, в город с красивым названием Энгельс». Мама Маргарита Степановна думала назвать дочку Светой или Леной. Но в Энгельсском ЗАГСе возмутились: «Как вам не стыдно! Разве не знаете? Сегодня Валерия Хомякова сбила два немецких самолета!» И Заклунную записали Валерией. Любопытно, что родилась Валерия Хомякова 3 августа 1914 года, на 28 лет раньше будущей актрисы, которая в детстве мечтала стать лётчицей. «Я росла пацанкой и дружила только с мальчишками: Валерка, Колька, Кирка, Мирка — такая была компания. И я была счастливым человеком, потому что меня окружали такие ребята! Никто не смел меня обидеть».

Родители Валерии родом с Украины: папа — из-под Белой Церкви Киевской области, а мама — из-под Полтавы. И поэтому в 1950 году семья Заклунных переехала в Киев. Лера училась в школе № 51. Ходила на гимнастику, волейбол, курсы домоводства, а также в драматическую студию при клубе МВД и кружок художественного чтения, под руководством супругов Любови Григорьевны Шах, актрисы Киевского театра русской драмы имени Леси Украинки, и Павла Росси.

В 1961 году Валерия Заклунная окончила техникум водного транспорта и два года работала чертёжником-конструктором на заводе при киевском НИИ «Квант», продолжая заниматься в театральном кружке. Когда первый пилотируемый космический корабль «Восток» с Юрием Гагариным на борту вышел в космос, Валерия плакала, осознавая, что там есть и её деталька, доля её труда.

В Киев приехала приёмная комиссия из Школы-студии МХАТ искать талантливую молодёжь, и Любовь Григорьевна буквально заставила Леру отправиться на конкурс, проходивший в большом зале театра русской драмы. Она сыграла отрывок из «Укрощения строптивой» и прочитала стихи. На следующее утро узнала, что нужно ехать в Москву. Так Валерия оказалась в Школе-студии МХАТ, где работали уникально талантливые педагоги, легенды сцены: Михаил Яншин, Алексей Грибов, Виктор Станицын и другие мхатовские корифеи. «Предмет, который назывался «манеры», вела графиня Волконская, внучка той Волконской, с которой Толстой писал княжну Марью. Вот она приходила: старая жердь, сзади будто доска прибита — такая ровная спина. Закуривала пахитоску (по Далю, тонкая папироса из табака, завёрнутого в лист кукурузы) и учила детей простолюдинов, как есть, какие вилки и ножи к каким блюдам прилагаются, как ходить, как носить платья. Волконская была вся из того, ушедшего времени и потому представлялась нам существом почти инопланетным».

В Москве Заклунная познакомилась с Ильёй Ильичом Шнейдером (1891—1980) — журналистом, секретарём Айседоры Дункан, руководителем театра-студии им. А. Дункан. В своё время он был близок с приёмной дочерью Айседоры Дункан Ирмой, и они жили в семье Есенина. «Мне посчастливилось бывать в этом доме и видеть вещи, которые помнили поэта: диван с лебедями, огромный портрет босоногой Айседоры, письма. Я держала в руках картонку от коробки папирос, на которой была написана предсмертная записка Гали Бениславской...»

Однокурсницы Валерии Заклунной — заслуженная артистка РСФСР Татьяна Назарова, актриса Московского драматического театра имени Станиславского, Нина Попова из Московского театра имени Пушкина. Втроём девушки снялись в телесериале «День за днём» (1971). Автором этого одного из первых телесериалов был муж Нины Поповой Михаил Анчаров, известный драматург, бард, писатель. Песни из этого фильма, написанные Анчаровым, — «Стою на полустаночке», «Кап-кап» и другие — стали народными.

«Как сейчас вижу: Мишка в одних трусах наяривает на гитаре и поёт. Звонок в дверь — это Володя Высоцкий пришёл, тоже с гитарой. И вот они вдвоём садятся и начинают играть. Кстати, мне кажется, что Володя свою манеру исполнения во многом перенял у Анчарова. Высоцкий окончил школу-студию раньше меня, но часто заходил к нам в институт. Встречались мы с ним и в общежитии на Трифоновке. У него там была какая-то любимая женщина. А напротив меня жил Боря Хмельницкий из Щукинского училища. Высоцкий к нему тоже заходил, выпивали. Потом шёл к девочкам. А комендант его гоняла. Как-то Володя заскакивает ко мне в комнату: «Спрячь!» А комендант уже закрыла все двери. У нас в коридоре под лестницей была маленькая кладовка, где стояли сетки панцирные, матрасы лежали. И я его туда отвела, дала подушку. Закрыла, а утром выпустила. Потом мы не раз этот трюк повторяли», — вспоминала Нина Попова.

Позже Валерия Заклунная снималась вместе с Владимиром Высоцким в советском пятисерийном телефильме режиссёра Станислава Говорухина по роману братьев Вайнеров «Место встречи изменить нельзя». В этом же фильме одну из главных ролей играл уроженец Саратова Владимир Конкин, выпускник саратовской театральной школы, заслуженный артист РФ.

Руководителем курса Валерии Заклунной была актриса МХАТа Софья Станиславовна Пилявская (или, как звали её студенты, Зося), во время войны жившая в эвакуации в Саратове. Вот здесь, в школе-студии и родилась актриса Валерия Заклунная. После окончания её увёз в Киев народный артист СССР Юрий Сергеевич Лавров, художественный руководитель Киевского театра русской драмы имени Леси Украинки, в труппе которого актриса проработала полвека.

После Москвы Киев показался Заклунной чужим городом. Времена изменились. Теперь такой же странной и чужой ей кажется Москва. Валерия Гавриловна своей родиной считала Советский Союз. «Это моя большая и малая Родина. И моя вечная боль, потому что я никогда не соглашусь с тем, что произошло. Как по живому разорвали человека…» — говорила она в одном из своих редких интервью. — Это история нашей страны, и она меня бесконечно волнует. А сейчас меня практически лишили её. Разорвали на части: сердце — в Москве, душа и тело — в Украине».

Звание «Герой Украины» с вручением ордена Державы Валерия Гавриловна Заклунная получила 24 августа 2012 года — за выдающийся личный вклад в обогащение национального культурно-художественного наследия, многолетнюю плодотворную творческую деятельность и высокое профессиональное мастерство.

У героинь Валерии Заклунной трудные судьбы: не характеры, не переживания, не отношения с окружающими, а именно судьбы!

В одном интервью она сказала: «Поскольку в жизни я любила и люблю, значит, я знаю, что такое любовь! Жизнь меня научила держать удар... К каждой своей роли отношусь как к последней».

Свет «Аймо»

Авенир, то есть «свет» в переводе с древнееврейского, — имя советского оператора документального кино, заслуженного деятеля искусств РСФСР А. П. Софьина (1909—1992). «Аймо» — это американская ручная кинокамера, благодаря которой военный кинооператор Софьин снял уникальные кадры битвы за Сталинград, Курск, Белоруссию, Берлин. Кадры, вошедшие в классику советской кинодокументалистики.

В 1943 году за создание фильма «Сталинград» (режиссёр Л. Варламов) в дни обороны города от немецко-фашистских войск он получил Сталинскую премию. У. Черчиль в личном и секретном послании И. Сталину от 28 марта 1943 года писал: «Вчера вечером я видел фильм «Сталинград». Он прямо-таки грандиозен и произведёт самое волнующее впечатление на наш народ».

Знал ли о значении своего имени сам Авенир Петрович, неизвестно, но как профессиональный кинооператор он действительно значительную часть своей жизни посвятил работе со светом — без него хорошая съёмка невозможна. За всю жизнь Софьин отснял более миллиона метров плёнки. И ни разу ни одного кадра не засветил.

Как не вспомнить песню военных корреспондентов на стихи К. Симонова:

С «лейкой» и блокнотом,
А то и с пулемётом
Сквозь огонь и стужу мы пpошли…
Без глотка, товаpищ, песню не заваpишь,
Так давай по маленькой хлебнём,
Выпьем за писавших, выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнём!

На плече фотоаппарат ФЭД («лейка»), а в руках у Авенира Софьина камера «Аймо». Благодаря малым размерам аппарата стали возможны съёмки в труднодоступных местах и экстремальных условиях, смена ракурса и масштаба изображения, что так необходимо в условиях боевой обстановки. У «Аймо» была ещё одна конструктивная особенность. Бленда объектива из штатного комплекта оптики с навинченным светофильтром вмещала 40 граммов спирта из неприкосновенного запаса для протирки объективов и служила походной рюмкой.

В 1925 году настоящей революцией в документальном кино стало создание американской компанией «Bell&Howell» мобильной ручной кинокамеры «Аймо» («Eyemo»), которая сочетала в себе на тот момент самые прогрессивные решения: надёжный грейферный механизм, кассетная зарядка плёнки, турель на три сменных объектива — и по оперативности не уступала самым малоформатным фотоаппаратам. Камера на протяжении десятилетий оставалась самой компактной при ёмкости кассеты 30,5 метра — более минуты материала при стандартной частоте кадров — и допускала работу без штатива благодаря приставной рукоятке. Во всём мире было выпущено множество копий этой кинокамеры, а в Советском Союзе её аналоги КС-4 и КС-5 появились в 1938 году. Любопытно, что наши операторы продолжали называть советские аналоги американским именем.

Так как «Аймо» вмещала всего 30 метров плёнки, то необходимо было часто перезаряжаться. В отличие от американских операторов, которые использовали одноразовые кассеты, советские были вынуждены перезаряжать её вручную. Отснятую плёнку с кассетой нужно было завернуть в чёрную бумагу и засунуть в тёмный мешок. При этом если во время перезарядки на плёнку попадала соринка, то на студии при проявке материал сразу уходил в брак.

Фронтовые кинооператоры совмещали три роли — сценариста, режиссёра и оператора, потому что в боевых условиях приходилось самостоятельно решать, кого и как снимать. За годы войны, рискуя собственной жизнью, они сняли около 3,5 тысячи километров киноплёнки. Всего на фронте работало 258 операторов, каждый второй был ранен, каждый четвёртый убит. Но что бы ни случилось, они продолжали держать свою камеру в руках — единственное, но верное оружие в борьбе со страхом смерти.

Бок о бок с Авениром Софьиным сражались кинодокументалисты Нижневолжской киностудии, уроженцы Саратова: Давид Ибрагимов и Владислав Микоша, который впоследствии вспоминал: «Нам строго запрещалось снимать страдания и смерть советского человека. На поле боя советский воин должен был быть физически бессмертным. Так мы и старались снимать, исключая тем самым подвиг смерти ради жизни».

В 1927 году Авенир Софьин начал работать в кино как помощник оператора Нижневолжской производственной базы «Совкино». В то же самое время Давид Ибрагимов окончил школу киномехаников. С 1930 года он начал работать осветителем, потом ассистентом оператора Софьина на Нижневолжской студии кинохроники. С 1936 года стал снимать сюжеты для местного и союзного экрана. В 1939 году окончил курсы операторов при ВГИКе. В годы Великой Отечественной войны был в составе киногрупп Юго-Западного, Донского, Сталинградского, Центрального, 1-го Украинского, 1-го Белорусского, 2-го Приморского фронтов. Снимал очень много — боевые действия советской авиации и жизнь лётчиков на земле, даже сам участвовал в воздушных боях. Запечатлел подписание капитуляции Японии 2 сентября 1945 года. После войны Давид Ибрагимов вместе с Авениром Софьиным работал на Нижневолжской студии кинохроники. Ибрагимов говорил: «Любовь возвращает миру красоту». Его дочь кинорежиссёр Альвина Давидовна приняла от отца и бережно пронесла через жизнь трепетную любовь к профессии и почти священное отношение к кинодокументалистике. Её режиссёрские работы наполнены отцовским вниманием к человеку и удивительным, ибрагимовским, добрым взглядом на окружающий мир.

Судьбы военных операторов схожи. Оба волжане: Давид Ибрагимов родился в 1914 году в Саратове в татарской семье, Авенир Софьин родом из Спасского уезда Казанской губернии. Родились оба в 1909 году. Село Лебяжье Спасского уезда (в 25 верстах от города Спасска) тогда представляло собой несколько улочек на берегу озера с тем же названием Лебяжье. В 1888 году в нём построили небольшую деревянную церковь с главным престолом в честь Рождества Христова.

В 1927 году в Саратове открыли Нижневолжское отделение кинокомпании «Советское кино», и Авенир Софьин устроился сюда на работу в качестве помощника оператора. В том же году здесь выпустили первый документальный киножурнал. В 1931-м производственную базу «Совкино» в Саратове переименовали в Нижневолжскую студию кинохроники, а год спустя Софьина перевели в операторы, и он начал самостоятельно снимать сюжеты к различным местным и республиканским кинолетописям. Но первый свой самостоятельный документальный фильм Авенир Петрович выпустил в 1936 году после командировки на Каспийское море. Назывался он «Седой Каспий».

Кинодраматург и режиссёр Юрий Чибряков так вспоминает о тех временах: «Авенира Петровича Софьина я видел — страшно подумать! — ещё до войны. И не раз. Саратовское отделение «Совкино» — впоследствии Нижневолжская студия кинохроники — размещалось тогда в доме № 5 по проспекту Кирова, где и прошло моё детство. В хорошую погоду молодые крепкие парни вытаскивали во двор тяжёлые неуклюжие кинокамеры на деревянных треногах, подзывали кого-нибудь из нас, мальчишек, говорили: «Стой, не вертись!» Наводили объектив — и медленно, плавно крутили ручку (моторов у аппаратов тогда не было). Теперь я знаю — это готовились пробы плёнки перед съёмками. Среди пареньков был помощник, а потом ассистент оператора Софьин. Постепенно перспективному ученику начали доверять и самостоятельные съёмки...» Кроме «Седого Каспия», он снял ещё два фильма тех лет — «Республика немцев Поволжья» и «Джангар».

В начале Великой Отечественной войны Софьин ушёл на фронт. Буквально в первые же дни его приняли на службу военным кинооператором Центральной студии документальных фильмов (ЦСДФ). Он практически не уходил с передовой, стараясь запечатлеть на плёнке каждое мгновение боевых действий. С 1942 года в составе политуправления Донского фронта в звании военинженера 3-го ранга участвовал в Сталинградской битве, на участках сражений конкретных соединений. Вместе с защитниками Сталинграда оборонял город, был даже легко ранен и получил медаль «За оборону Сталинграда».

Под бомбёжками и обстрелами, рискуя жизнью, Авенир Софьин снял множество сюжетов для главного своего военного документального фильма «Сталинград» и в марте 1943 года за проявленный героизм был награждён орденом Красной Звезды. А когда фильм поступил в прокат и стал с триумфом демонстрироваться по городам и весям Советского Союза, кинооператора Софьина удостоили самой престижной в те годы награды страны — звания лауреата Сталинской премии 1-й степени в области литературы и искусства в номинации «Хроникально-документальная кинематография».

Вместе с войсками Авенир Софьин, уже в звании инженер-капитана в составе 1-го Белорусского фронта, прошёл боевой путь от Волги до Берлина, фиксируя на киноплёнке важнейшие этапы боевых сражений Красной Армии. Снимал эпизоды для фильмов и выпусков кинохроники — «Мозырь и Калинковичи», «Хелм-Люблин», «Прага» и другие. В январском наступлении 1945 года он дал исключительно интересный боевой репортаж о взятии нашими войсками городов Радом, Лодзь, Заненбург, а также о выходе передовых подразделений к реке Одер.

В Лодзь Авенир Петрович вошёл с первыми советскими танками и снял встречу наших войск с населением этого польского города. С оператором Шнейдеровым он участвовал в съёмке Заненбургской тюрьмы. Им удалось показать трагическую судьбу четырёх тысяч заключённых, расстрелянных немцами на тюремном дворе, и зафиксировать показания трёх оставшихся в живых свидетелей этой зверской расправы. Затем вместе с передовыми частями 61-й армии Софьин пробился к Штеттинскому заливу и снял самые яркие моменты штурма города Альтдамм.

За мужество, находчивость и высокое мастерство в киносъёмке, отразившей славный боевой путь 1-го Белорусского фронта, в июне 1945 года Авенир Софьин был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени. Юрий Чибряков называет и другие фильмы, в съёмке которых принимал участие Авенир Петрович: «Бобруйский котёл», «На подступах к Варшаве», «Майданек», «Померания», «Орловская битва» (1943), «Битва за Белоруссию» (1944). Кроме того, его сюжеты использовали в своих фильмах великие кинорежиссёры Александр Довженко («Битва за Советскую Украину»), Юлий Райзман («Берлин»), Михаил Ромм («Обыкновенный фашизм»). Они вошли в двадцатисерийный телефильм «Великая Отечественная». Знаменитые кадры Софьина растиражированы и постоянно мелькают сегодня на кино- и телеэкранах, в том числе за рубежом. А в честь 40-летия Победы фронтового оператора наградили ещё и орденом Отечественной войны 2-й степени, вручили его Авениру Петровичу в 1987 году.

«Удивительно, но я ни разу не видел на его груди золотого знака лауреата, — завершает свои воспоминания о Софьине режиссёр Юрий Чибряков. — И боевых наград. Даже в Дни Победы, на Мамаевом кургане, когда всё вокруг сверкало и стоял сплошной звон от орденов и медалей ветеранов, Авенир Петрович был в обычном рабочем костюме. Понятно почему: все праздновали, он — работал».

После войны Софьин продолжал работать оператором Нижневолжской студии кинохроники в Саратове. Снимал сюжеты для местных киножурналов, документальных фильмов. А в 1953-м переехал в Сталинград, где возглавил корреспондентский пункт Нижневолжской студии. День за днём он фиксировал на плёнку возрождение города из руин, восстановление заводов, строительство новых промышленных предприятий и Волго-Донского канала, пуск Волжской ГЭС... Софьин стал подлинным летописцем города-героя, основным поставщиком сюжетов для Всесоюзного киножурнала «Новости дня».

Один за другим на экраны страны выходили новые документальные фильмы, снятые Авениром Петровичем: «Молодость великой реки» (1959), «Колхоз Дёминский» (1961), «Великая энергия» (1962), «Город как город» (1963), «Побратимы» (1964), «След солёной реки» (1965), «Голубые города» (1965). С Чибряковым он снял ещё несколько фильмов, в том числе «Горячий простой» — о бригаде сталеваров завода «Красный Октябрь», ремонтировавших мартеновскую печь. В соседнем цехе работала съёмочная группа из Москвы. «Софьин не без иронии наблюдал, как столичные «мэтры» расставляли десятки осветительных приборов, — вспоминает Юрий Чибряков. — И всё-то им казалось — мало! Софьин весь фильм снял с парой «перекаток». Но зато как это выглядело на экране! Настоящая симфония огня!» В итоге картина о сталеварах получила на Всесоюзном кинофестивале специальный диплом жюри «За поэтическое отражение труда на экране».

По стопам отца пошёл его сын Валерий, родившийся в Саратове в 1940 году. С 1957 года он работал на Нижневолжской студии кинохроники, сначала ассистентом оператора в фильмах своего отца, потом оператором. Снял фильм о Хвалынске в бурные дни революции — «Эта тихая уездная жизнь» («Дневник гимназиста Чевекова»).

В 1967 году Авениру Софьину предложили снять в низовьях Волги большой цветной фильм «На родине Мальвы» — о тех местах, где молодой Максим Горький написал один из первых своих рассказов «Мальва». В этом фильме Авенир Петрович подтвердил не только свой талант и опыт оператора, но и показал себя тонким лириком, настоящим кинохудожником, чувствующим цвет, ритм, настроение картины. Режиссёр фильма Юрий Чибряков вспоминает о Софьине: «Первые же съёмки показали — фронтовая школа не забыта. Поражала постоянная готовность оператора, если можно так выразиться, к «выстрелу» — умение в необходимый момент вскинуть камеру, мгновенно найти ракурс, выстроить кадр. И не забыть при этом навести на фокус, поставить диафрагму, ну и, конечно, нажать на спуск. И ещё — он умел быть незаметным, не привлекать к себе внимания. Никогда не командовал на съёмочной площадке, чем частенько грешат плохие документалисты. А какая самоотверженность! Помню, как он, отнюдь не молодой человек, перепрыгнул на ходу с баркаса на шедшую параллельно баржу. И это — с тяжёлой камерой в руках!

Валерий ГАНСКИЙ