«Солдат — это тоже Имя!»

 

 

Павел ВЕЛИКЖАНИН
«Солдат — это тоже Имя!»

Памятник

Василию Ивановичу Чуйкову
Генерал с лицом темнее гранита —
Въелся дым, впечатал в память зарубы —
Скорбно замер с головой непокрытой:
Не разжать ему недвижные губы,

Не назвать своих бойцов поимённо,
Прямо с марша уходивших в былину.
Сколько в землю полегло батальонов
На пути от Сталинграда к Берлину?

И ни мрамора, ни бронзы не хватит,
Чтобы каждому воздать по заслугам…
Но взгляни: это павшие рати
Проросли зеленеющим лугом!

Жизнь от века смерти сильнее —
Тихий сквер облюбовали мамаши:
Вечерами здесь, пока не стемнеет,
Дети бегают, ручонками машут.

В центре шумной озорной переклички
Генерал следит как дед строгий,
Чтоб стихали мимолётные стычки,
Чтоб смотрели непоседы под ноги.

Улыбается гранитною складкой,
Мягче взгляд, что был в бою твёрже стали:
«Из таких же, как вот эти ребятки,
И мои богатыри вырастали...»

Ведь солдаты не за то умирают,
Что им памятников мы понастроим...
Рядом с памятником дети играют —
Это лучшая награда героям.

 

* * *
О ней, страшнейшей из стихий,
И плачи, и фанфары.
Слагают песни и стихи
И пишут мемуары.

Но что такое есть война —
Ответ не скоро сыщется,
И произносится она
Совсем не так, как пишется.

 

 

Бронекатер
Шум выхлопов пряча под плеск переката,
Масксетью скрывая лицо,
К воде прижимаясь, ползёт бронекатер,
Матросским солёным словцом

Моля, чтобы сумрак непрочного неба
Не треснул от трассеров пуль,
И, шнапса набулькав, заев нашим хлебом,
Уснул бы фашистский патруль.

Не выдала полночь, волна не плеснула,
Не дав бронекатер засечь.
И ввысь поднялись орудийные дула,
Сверкнув, будто огненный меч…

Став памятью прочной о грозном моменте,
Когда сотрясались столпы,
Плывёт он теперь на своём постаменте
Средь праздничной майской толпы.

Нечасто глядят благодушные люди
На свод безмятежных небес,
Что держится только стволами орудий,
Когда-то сражавшихся здесь.

 

* * *
Месяц рвался блицкриг на восток,
Наглый, сытый: откушал Европами.
Пали Витебск, Смоленск, Городок —
Белорусский завязан мешок…
Окруженцы, не чувствуя ног,
Еле шли полуночными тропами.
А на самой границе, у берега Буга,
В старой крепости каменной, загнанный в угол,
Стиснув злым кулаком окровавленный уголь,
Кто-то пишет слова — не родным и не другу —
А для тех, кто придут, кто придут, кто придут…
Ждать умеют и камни. И камни всё ждут…

Подмосковье, Смоленск, Беларусь —
Сколько трудных дорог было пройдено,
Чтобы знал весь огромный Союз
Те слова на стене наизусть:
«Умираю, но не сдаюсь.
Прощай, Родина».

 

«Стань сыну отцом…»
Разворочен гранатой живот,
«Старшина, не гляди… Отвернись!
Чтоб красивой запомнил…» А тот
Всё бинтует кровавую слизь

И сквозь зубы — таким матерком,
Что на миг я поверю: жива!
Но краснеющий марлевый ком
Душит в горле любые слова.

Ладно, Рита, нет влаги для слёз:
Жар внутри — да и времени нет,
Только сок иссечённых берёз
Тихо капнул на мой пистолет.

И куском довоенного сна
Пред глазами — ребёнка лицо.
Отомсти за меня, старшина!
А жив будешь — стань сыну отцом…

 

Диверсанты
За друзей принимает нас враг день за днём,
Не облает овчарка — оближет,
Но по тонкой фальшивке над бездной идём,
В нас порою стреляют свои же.

А приказ будет дан —
И скользнём мы в туман,
Боги взрывов, налётов, сожжений.
Мы без права на плен
Сеем пепел и тлен
На полях наших тайных сражений.

Кулаком и ножом снимем вражеский пост,
Склад на воздух взлетит, и обрушится мост,
И врагу, что в стране нашей что-то забыл,
Хуже фронта покажется собственный тыл.
А случится провал —
Контрразведки подвал
Не услышит ни просьб, ни признаний.
Пусть я без вести пал,
Но никто не узнал
Ни имен, ни фамилий, ни званий.

Ведь под формой чужой бьются наши сердца,
За чужим языком — наши мысли.
Если надо, свой путь мы пройдём до конца:
Встанем к стенкам и в петлях повиснем.

Да, удел наш суров,
Ни к чему много слов:
Сверь-ка время по нашим часам ты,
Чтобы тол не подвёл,
Чтобы ветер замёл
След ушедших в туман диверсантов.

 

Остров Людникова
Его на всепланетной карте нет,
Остался лишь в легендах этот остров,
В подшивках старых фронтовых газет —
А нынче отыскать его непросто.

Да, был он по размеру невелик:
Четыре сотни метров на семь сотен.
Но весь огромный мир тогда привык
К масштабу этажей и подворотен.

За каждый сталинградский клок земли
Враг дольше дрался, чем за всю Европу.
И дикторы дотошно счёт вели
Любому закоулку и окопу.

А он и окружён был не водой —
Огнём, свинцом, клубами едкой пыли…
И сорок дней не прекращался бой,
Атаки-волны в скалы дотов били.

Отрезан тыл змеёй речного льда:
Шуга идёт, борта сдирая лодкам.
В три дня — сухарь. С патронами — беда.
Ценней, чем жизнь, трофейная находка.

Нет подкреплений. Каждый на счету.
И с каждым днём всё тают эти счеты…
Уходит струйкой крови в мерзлоту
Дивизия — составом меньше роты...

Прямой наводкой разнесен КП,
И на ребре стоит судьбы монета.
Комдив по пьяной фрицевской толпе
Палит из наградного пистолета.
Санбат, что врос в отвесный бережок,
Услышал грохот «панцеров» наката —
И встали все — кто мог и кто не мог —
Вперёд пошли: в бинтах, как в маскхалатах…

И со стеклянным звоном вспыхнул танк,
Скребут предсмертно землю пальцы траков…
Кто жив, ничто не будет помнить так,
Как самую последнюю атаку.

Лёд встал, окреп. Резервы подошли.
Не смыло остров ливнем стали Круппа.
Весь мир узнал про этот клок земли,
На глобусе не видный даже в лупу…

Теперь здесь тихо… Память берегут
Руины, утопая в буйстве сада,
Про островок на волжском берегу
В посёлке под названьем Баррикады.

 

Собаки — истребители танков
Их с беззубого щенства под танковым днищем
Приучали к еде, чтоб кудлатая свора
Шла под танки немецкие в поисках пищи,
Не боясь лязга траков и рёва моторов.

А на спину — тротил со взрывателем чутким,
Чтобы тыкнул в стальное подбрюшье махины…
И напарник потухшую грыз самокрутку,
И махра ему скулы сводила, как хина.

Ничего не жалела страна для победы,
И, петляя среди сталинградских развалин,
Шлейки жизней лохматые рвали торпеды
И бросались навстречу грохочущей стали.

 

Фронтовик
Отрезав, будто речь о том,
Чья здесь вина,
Пустой рукав запавшим ртом
Сказал: «Война».

Был год послевоенный лих:
Разор, расстрой.
Пришлось ворочать за двоих
Одной рукой.

Твердела мышцами рука,
Росла в кости,
И мало кто фронтовика
Мог обойти.
Жену он крепко обнимал,
Жил в полный рост,
И сын с руки его взлетал
До самых звёзд.

 

Безымянный солдат
Ранив листья навылет в парке,
Греет солнце гранёный камень
Письменами — как те, без марки
Доходившие даже в пламя.

Здесь и в смокинги, и в фуфайки
Те, кто рядом стоит, одеты,
Пробегают детишек стайки,
И невесты кладут букеты.

Память с временем — бой неравный,
Сколько будут цветы живыми?
Безымянный солдат… Неправда!
Ведь Солдат — это тоже Имя!

 

 

Категория: № 1_2019 | Добавил: otchiykray (08.06.2019) | Автор: Павел Великжанин
Просмотров: 300 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar