Более четверти века назад, промчавшихся с удивительной стремительностью, работая над книгой «По следам времени», реконструирующей в преддверии 75-летнего юбилея историю писательской организации  Царицына — Сталинграда — Волгограда, я посвятил одному из оригинальных представителей её, набиравших творческую силу и приобретавших авторитет, Петру Таращенко, следующие строки: «Он родился, наверное, с чувством удивления и ликования, что после долгих месяцев неудобного лежания взаперти увидел свет божий. И первый крик его — так, кажется, — был вызван не физиологической необходимостью глотнуть воздуха, а чувством восторга от встречи с миром, полным тайн, неожиданностей, непостижимости. И даже к материнской груди прикладывался не по необходимости насыщения, а с радостью прикосновения, с радостью трудно выразимого словами удовлетворения от встряски всего организма...

Мы жили в доме над Мечёткой, недалеко от Волгоградского тракторного. Папа работал плотником, мама — поваром на заводе. Меня водили в детский сад, и каждый день папа забирал меня. Часто нёс на руках или сажал на плечи. Я, конечно, могла идти и сама, но мне очень нравилось, что мой папа такой сильный. В какой-то день он вдруг не пришёл за мной — сказали, что уехал на фронт. Что такое фронт, я не знала, но по папе очень скучала. А сад наш скоро закрылся, и, когда мама уходила на работу, мне приходилось сидеть одной дома или играть с соседскими ребятишками. Мама уходила рано, работала в несколько смен. Шла война, все говорили об этом.

Уже полгода с нами не живет отец малыша. В один день он собрал вещи и ушел, даже не попрощавшись. А перед уходом как заведенный бормотал, что ему нужна доза. Может, лежит сейчас где-то, смакуя очередной кайф. Скорее всего, завел себе новую подругу. Или помер. Лучше уж так, чем мучить бесовщиной себя и других...

Максим ХМЫЗОВ — волгоградец, автор книг стихов «Безъязыкие колокола» и «От бобра добра не ищут».
Известен как бард, участник многих конкурсов и фестивалей авторской песни. В последние годы профессионально занимается воплощением культурно-просветительских проектов, организацией литературных мероприятий, пропагандой исторического наследия нашего города и края.

Заходил «на телевизор» и Тимофеич, устраивались у экрана всей компанией. Но, посмотрев с полчаса, теряли интерес,  отвлекались насущными разговорами, отворачивались, а потом и вовсе выключали его.

— Чего мы так-то всё сидим? Давай, что ли, как бывалоча, песню заиграем.

— Ой, да что ты, — бабаня, кажется, застеснялась.

— Помнишь, как бывалоча, молодыми играли?

— Ой, упомнил!..

В Волгоградском молодёжном театре прошёл бенефис заслуженного артиста России Александра Масленникова, посвящённый 65-летию актёра и 45-летию его творческой деятельности. Виновник торжества предстал перед зрителями в роли сэра Тоби Белча в премьерном спектакле «Двенадцатая ночь, или Как пожелаете».

Есть ли на земле райские уголки? Есть наверняка. Но многие люди, услышав это выражение, вероятно, представляют себе экзотическое морское побережье, пальмы, вечное тепло и прочую благодать. В общем, никаких тебе серых дождей, крутых морозов и крепких ветров. Но есть и другие, кто точно знает, что рай земной не так уж и далеко. Или вовсе рядом. Это лес и речка, меловые горы и травы, пахнущие медом и детством… Среди таких счастливцев — жители Фоменкова, бывшего хутора, а ныне небольшого села в Жирновском районе нашей области на живописном берегу Медведицы.

...Проскочив поворот, Шевцов прибавил скорость. И вдруг впереди у обочины, как призрак, возникла фигура человека. Поравнявшись, Шевцов дал по тормозам, высунулся из окошка:

— Слышь, земляк, а по мосту можно проехать? На Заманское...

Фигура остановилась.

— По мосту? Какое там... — мужик лет пятидесяти, в старой облезлой штормовке и резиновых сапогах, смотрел с прищуром. — Речка-то разлилась, затопило мост. Теперь в объезд...

Температура в городе опустилась до минус сорока — без крайней нужды из дома и носа не высунешь. Дороги опустели. Тишина, непривычная для беспокойного города, — ни звука, ни скрипа снега под ногами прохожих. Холод задирает, подгоняет испуганных редких путников на обезлюдевшей улице. Ничто не будоражит, не нагнетает суеты. А главное, оказавшись в одиночестве в столь сильный мороз, внезапно осознаешь всю свою человеческую слабость, полную зависимость от природы. А ведь мы совсем разучились с этим считаться: подобно тому, как проклевывается из-под прохудившегося асфальта хрупкий росток, в душе пробуждается задавленная цивилизацией истинная натура человека, он замечает, как вспыхивают в крупных чистых снежинках звездочки — желтые, оранжевые, красноватые, синие и даже бирюзовые. И что тогда до мороза — сибиряк не тот, кто не мерзнет, а тот, кто надёжно одет.

В Волгограде сегодня, пожалуй, трудно найти человека более известного и уважаемого, чем герой этой книги Максим Матвеевич Загорулько. Его жизнь вместила в себя столько, что с лихвой хватило бы на несколько человек. Родившийся в кубанской станице, в обычной казацкой семье, он стал очевидцем практически всех эпох, всех важнейших этапов истории страны, о которых нынешнее поколение знает только по учебникам.